- 09.02.2011Четыре мощных взрыва прогремели в Пакистане
- 09.02.2011Разговор о терроре в закрытом режиме
- 09.02.2011Задержаны четверо сообщников террориста из "Домодедово"
- 09.02.2011В. Васильев: По делу о теракте в Домодедово есть еще трое арестованных
- 08.02.2011Глава ФСБ представил Д.Медведеву список ответственных за теракт в Домодедово
- 08.02.2011Группа террористов нейтрализована в Башкирии
- 08.02.2011Исламские вузы Туниса и Египта все больше превращаются в трибуну ваххабитов, считают во Всероссийском муфтияте
- 08.02.2011В Рунете появились "кибердружины", следящие за контентом
Между «исламофобией» европейцев и «европофобией» иммигрантов
18.01.2011
Александр Игнатенко, доктор философских наук, президент Института религии и политики, член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте Российской Федерации
В Интернете можно обнаружить множество фотографий и видеороликов, в которых с испугом и осуждением смотрят друг на друга девушки в мини-юбках и женщины в черных балахонах и закрывающих лицо масках с прорезями для глаз. Это зримое проявление столкновения разных нормативных – культурных, эстетических, этических – систем, сложившихся в различных исторических условиях.
Значительное число мусульман прибывает из разных стран в Европу в поисках лучшей доли. И не в последнюю очередь – в поисках равенства и свободы, которых не находят у себя в стране. Мигранты вливаются в европейское общество, которое приемлет и иудеев, и индуистов, и конфуцианцев, и анимистов, и атеистов, и тех же мусульман. Многие из них интегрируются в общество – принимают европейский образ жизни и европейские ценности – «европеизируются», нередко обогащая европейскую культуру. Но для искренне верующих мусульман их религиозная принадлежность является серьезным препятствием для интеграции в европейские общества, которые воспринимаются иммигрантами как христианские.
Дело в том, что ислам, в отличие от других религий, представленных в среде иммигрантов, возникал и формировался в тесной связи и острой полемике с христианством в тех его формах, которые сложились на Ближнем Востоке в VII веке. Искренне верующие мусульмане, попав в «постхристианскую» среду Европы, испытывают своего рода «культурный шок». Они видят, как проявления и символы «невежества», «лжи», «заблуждения» присутствуют повсюду. Так, их внутренний протест вызывают распятия. На кресте, согласно исламской догматике, распяли не пророка истинного единобожия – человека по имени Иисус (Иса), а выдавшего его римлянам Иуду. И получается так, что «заблудшие» и «невежественные» европейцы поклоняются Иуде!
В вопросах веры компромисс невозможен. Европейцы, ориентируясь на принципы политкорректности, толерантности и из соображений «облегчить интеграцию» иммигрантов-мусульман, «дехристианизируют» публичную сферу, в которой мусульмане обретаются наряду с христианами и представителями других религий. Например, во Франции запрещают демонстрировать в публичном пространстве наглядные символы религиозной принадлежности, в том числе кресты, нательные и наперсные. В Великобритании перестают отмечать Рождество Христово в школах и детских садах. При этом власти европейских государств осуществляют и «деисламизацию» публичной сферы: например, запрещают, как это сделано во Франции, ношение паранджи на улице и хиджаба – в государственных и муниципальных учреждениях. Понятен замысел: сделать всех граждан равными, то есть унифицированными в каком-то отношении, когда они выходят в публичное пространство, для того чтобы работал общественный механизм, регулируемый законом.
Несомненно, талибы-деобандийцы, которые в последние два-три десятилетия оказались под большим влиянием ваххабизма, должны по приезде в Европу отказаться от своих новоприобретенных привычек решать религиозные споры с применением взрывчатки и пояса шахида. Эта кровавая рознь – внутриисламские споры. Ислам отнюдь не гомогенен, он представляет собой конгломерат различных течений, направлений, группировок, сект, каждая из которых претендует на истинность. Они вполне адекватны тем условиям, в которых возникли и прошли становление. Но их встреча на одной «площадке» всегда чревата конфликтом, очень часто – кровавым. Есть такие «прочтения» вероучительных положений ислама, которые превращают христиан (а также представителей других религий, не говоря уж об атеистах) в вероотступников, которых надо, в том числе с применением насилия, как это делается в том же Пакистане, «вернуть» в истинную веру. Вероучительное обоснование здесь следующее: «Каждый человек рождается мусульманином, и только родители делают его иудеем, христианином или еретиком». Тем самым каждый немусульманин оказывается «вероотступником». Его нужно вернуть к истинной вере, а в случае отказа — убить. В Пакистане и Афганистане эти положения имеют силу закона, но в Европе это было бы покушением на свободу совести и преступлением против личности. Европа не может не ставить заслон перед экспортом в нее конфликтности на религиозной почве. И здесь тоже единственным выходом оказывается «деисламизация» публичной сферы, осуществляемая параллельно ее «дехристианизации».
Проблему иммигрантов в Европе важно рассматривать, учитывая «третью силу» – власти в стране происхождения и исхода. А они очень активно вмешиваются в процессы, будучи не заинтересованы в том, чтобы выходцы из этих стран интегрировались – «растворялись» в принимающем европейском обществе. Неинтеграция и сохранение религиозной «страновой» идентичности – обязательные условия, позволяющие властям соответствующих государств реализацию некоторых внешнеполитических задач.
Существование общины мусульман – выходцев из конкретной страны или региона в Европе в качестве своего рода инородного тела облегчает контроль за эмигрантами, особенно политическими. В такие «нерастворяемые» и потому заметные общины легко проникнуть агентуре соответствующих государств.
Значительно более важна другая задача, реализация которой предполагает неинтегрированность иммигрантов, их нелояльность новой родине – использование мусульманской диаспоры для оказания давления на внешнюю (и нередко внутреннюю) политику страны пребывания. Формы этого давления разные. Простейший вариант – демонстрации и манифестации. Крайняя форма – теракты. Силы, организовавшие взрывы в Мадриде, добились своей цели: Испания вывела свои войска из Ирака, да и остальные европейские страны заявили о том, что они это сделают в свое время.
Рекрутирование будущих террористов (их называют моджахедами – бойцами глобального джихада против Запада) осуществляется эмиссарами и рекрутерами «Аль-Каиды» в местах скопления мусульман, в первую очередь – в мечетях, которые оказываются удобным прикрытием для этой противоправной и подрывной деятельности. До недавнего времени такими местами были мечеть в лондонском Финсбери-парке и мечеть «Тауба» в Гамбурге.
Растерянность и метания – так можно охарактеризовать реакцию европейских обществ на процессы, которые воспринимаются европейцами как «исламизация» Европы. Европа оказалась в ситуации, когда любой «ход» оказывается непродуктивным, проигрышным и нежелательным. Эти метания – свидетельство того, что Европа далека от решения всех тех религиозно-политических проблем, которые возникли с ростом мусульманской иммиграции и вовлечения Европы в запутанные и конфликтные дела исламского мира.