О патриотизме и национализме

14.03.2010

Патриотизм
«Любовь к Родине; коренящееся в гражданской морали и вместе с тем эмоциональное, зачастую страстно-возвышенное влечение к государственному целому, которое воспринимается в этом влечении не только как правовая и политическая система, но и как общество, поддерживающее отдельного индивида. От национализма патриотизм отличается тем, что относится с уважением к национальному сознанию других народов».

Национализм
«Преувеличенная, нетерпимая форма проявления национального мышления и национального сознания. В то время как знающий меру патриотизм, не исключающий взаимного признания и уважения наций, является необходимым условием любой государственности, национализм, особенно в своей обостренной форме (шовинизм), представляет угрозу для мира между народами, поскольку ставит собственные национальные интересы превыше всего остального».

Тезис 1

«Национализм» обычно представляют как «преувеличение» самого по себе позитивного национального мышления, и это преувеличение якобы ведет к пренебрежению и неприязни по отношению к другим нациям и их представителям. Утверждение, что разница лишь в силе чувства вызывает совершенно противоположный эффект – это теоретическое отделение национального сознания от его неугодных последствий. а) В народе принято считать, что лучшее – враг хорошего. Однако широкая распространенность этого убеждения не прибавляет ему истинности. Если бы чувство принадлежности к нации и отождествление себя со своей нацией предполагало уважение к другим нациям и их представителям, то дополнительное количество национального мышления все равно не смогло бы привести к презрению по отношению к ним. И наоборот: если преувеличенное «национальное мышление» приводит к враждебности по отношению к другим нациям и к травле их представителей, то, значит, пренебрежение к другим нациям уже содержится в «национальном мышлении».

b) Все общепринятые «объяснения» национализма отрицают возможность перехода от «похвального» патриотизма к «подлому и человеконенавистническому» национализму, хотя об этом переходе как-никак утверждается во фразе о «преувеличенном» национальном сознании. Популярные объяснения «тупого расизма» праворадикалов допускают в качестве причин лишь упущения и недосмотр: Во-первых, утверждают, что «социальная бесперспективность и безысходность» приводят к правому радикализму. Но тут возникает вопрос, почему ненависть обделенных направлена не против виновников их несчастья, а против тех, кто не является членом национального коллектива. Очевидно, что «социальная бесперспективность» не может быть причиной национализма, напротив: она сталкивается с людьми, которые уже являются националистами, иначе никакая бесперспективность не заставила бы их поджигать общежития с иностранцами.

Второй, проникнутый верностью своему государству тезис заключается в том, что – уже 15 лет как павшая! – ГДР со своей «авторитарной социализацией» не насаждала демократических традиций, своим сверху предписанным антифашизмом пресекала разъяснение фашизма и таким образом (?!?) заложила зачатки фашистских убеждений.

В-третьих, ведется речь об упущениях в школе, семье и прочем окружении, и эти упущения, дескать, все вместе ведут к дефициту позитивного гражданского настроя. Словно отсутствие какого-то обстоятельства может что-то обосновать, утверждается, что вся причина плохих – праворадикальных – настроений состоит в недостатке хороших – патриотических – чувств, которые, как опять же утверждается, не могут иметь ничего общего с аморальным национализмом.

с) Вся разница между хорошим патриотизмом и плохим национализмом сводится единственно к тому, уважаются другие нации или нет. Это последствие чувства национальной принадлежности служит таким образом границей между правильно и неправильно понятой любовью к отечеству. Совершенно не рассматривая вопроса о том, насколько привязанность к своей нации заключает в себе противоположность к другим национальностям, нежелательная враждебность к чужим нациям и их представителям объявляется чем-то, что не может быть последствием желательного патриотизма, а значит является результатом неправильно понятой любви к родине.

d) При этом речь о неправильно понятом и преувеличенном патриотизме свидетельствует об уверенности, что бритоголовыми хулиганами движет разочарованное национальное сознание. И официально высказываемый упрек «плохим немцам», что они наносят вред своему отечеству, происходит от сознания того, что «отечество» является для бритоголовых наивесомейшим аргументом.

Таким образом, несмотря на все опровержения, даже ответственные лица в политике знают, что презрение и враждебность к другим народам и людям все же связаны с любовью к родине.

Тезис 2

Патриотизм/национализм – это отождествление людей с их национальным коллективом. Патриот/националист объявляет интересы нации своими интересами, и судит о себе и других, как о представителях нации. а) Патриотизм/национализм – самая привычная вещь на свете:

Ни одно крушение самолета, ни один сход лавины, ни один пожар в туннеле, ни одно взятие заложников не обходится без того, чтобы наряду с общим количеством жертв не подсчитывалось количество немцев. Ни одно спортивное соревнование, ни одно вручение премии и ни одно культурное событие не обходится без того, чтобы не поднимался вопрос национальной принадлежности. Так, несмотря на плохой старт на олимпийских играх, «мы» все-таки добились неплохих результатов; один из нобелевских лауреатов этого года имеет по крайней мере немецкие корни; премия для английских юных деятелей искусства досталась немцу, а после избрания кардинала Ратцингера главой католической церкви газета «Bild» восторженно пишет: «Мы – папа римский!»

«Мы» сердимся на немецких знаменитостей и предпринимателей, которые переезжают за границу, чтобы не платить налогов – ведь эти налоги «нам» не достаются...

Но и без страданий за нацию не обходится: «мы» стыдимся за безобразия, учиняемые немцами в отпуске, за скинхедов и – за Аушвиц.

Трудно отыскать такого, кто, считая себя немцем, не видит в этом ничего, кроме того факта, чья государственная власть объявила его своим гражданином. И даже не обязательно испытывать гордость за «наших поэтов и мыслителей», «нашу экономическую мощь» и «наш организационный талант», чтобы чувствовать свою принадлежность ко всему этому – хотя многие немцы соблюдают так называемые немецкие добродетели – «пунктуальность, чистоту и порядок» – исключительно по своему усмотрению, причем не только в отпуске.

b) Тот, кто будучи немцем (французом, итальянцем...) судит и действует подобным образом, отождествляет себя со своей страной и объявляет все ее интересы своими. Он рассматривает каждого немца как представителя своего коллектива и требует соответствующего поведения – в первую очередь от известных деятелей политики, культуры и спорта, но также и от себя, и от всех остальных маленьких представителей Большого Целого, перед которыми поставлена задача: своим поведением делать честь нации – чтобы она могла требовать и добиваться того уважения, которое ей полагается. Немец объявляет нацию делом своей личной чести и черпает из нее свое самосознание – иначе с чего бы он гордился победами и успехами Германии, стыдился за проступки немцев, а вред, причиненный Германии, принимал на свой счет? Немецкие германофобы (из журнала "Konkret" и др.) думают и чувствуют точно так же, только с обратным знаком. Любовь к родине у них переродилась в любовь-ненависть, так что они желают Германии позора и всех бед, но все еще как немцы, мысли которых крутятся вокруг собственного – нелюбимого – национального коллектива.

с) Небольшое противоречие в национальном убеждении все же содержится: если нация представляется человеку как коллектив, членство в котором является как честью, так и обязанностью, то он видит в ней общество, которому он служит и которое обеспечивает ему за это хорошую жизнь. Но так не бывает: либо речь идет об обществе, членом которого человек является, тогда не он ему служит, а общество служит ему, являясь средством осуществления совместных интересов, ради которых оно и было создано; или же человек служит коллективу, но тогда этот коллектив – не его, а он – слуга чужих, противостоящих ему интересов. d) Национальная идея – это идея принудительного сообщества, которому представители нации подчинены. В то же время идея нации трактует эту принудительную связь как подчинение, на которое люди – абсурдным образом – идут из свободных побуждений, ради себя то есть. Служба нации, к которой люди принуждаются, истолковывается как служба, которую человек выполняет для самого себя, для своего коллектива. Противоречивая идея о службе самому себе может появиться только в том случае, когда человек видит общество в раздвоенном виде: как свой коллектив, членом которого он является, и как нечто вышестоящее, чему он подчинен.

Тезис 3

Патриотизм/национализм ошибочен теоретически и вреден на практике.

a) Национальная идея – это заблуждение, так как человек даже не задумывается о том, насколько интересы нации его касаются. И наоборот: все немецкое является делом каждого добропорядочного патриота. Что хорошо для Германии, то хорошо для него – не потому, что ему что-то с этого перепадает, а просто потому, что он является частью этого Большого Целого.

С точки зрения национального убеждения человек вообще не должен проверять, каким образом на нем отражаются политические мероприятия и прочие дела его нации, и затрагивают ли они его вообще. Как говорил бывший бундеспрезидент фон Вайцзеккер: «Национальную принадлежность мы можем принять или отвергнуть, но мы все равно от нее не уйдем. Самое позднее за границей мы будем восприняты как немцы». То есть: поскольку, будучи немцами, мы имеем отношение к нации, то значит, мы должны встать на ее сторону и приложить все усилия для достижения национального успеха.

Ничего мы не должны! Ссылка на то, что судьба нации затрагивает нас всех (т.е. что ее нам навязывают) должна – если рассуждать рационально – стать для гражданина хорошим поводом проверить, в чем же заключаются интересы нации и какую роль он сам в них играет. Патриотизм/национализм требует обратного: ничего не проверять, а просто поддерживать.

b) Национальное убеждение не случайно выступает против объективного взгляда на нацию: ведь то, что хорошо для Германии, хорошо отнюдь не для каждого немца:

Глобализация бросает вызов – разве не приводится это в качестве довода в пользу того, что зарплата и «дополнительные расходы по зарплате» (Lohnnebenkosten) слишком высоки; разве не сводится на нет «социальное государство», разве не вводится сектор низкооплачиваемых рабочих мест, разве не проводится дерегулирование размера оклада – и все это на благо Германии?

Немецкая конкурентоспособность: разве не заставляют немецких рабочих способствовать дешевизне немецкого экспорта путем повышения производительности и понижения зарплаты? Кому что достается от успехов в торговле на международном рынке? Ведь не тем же, кто на свою зарплату может купить все меньше и меньше!

Стабильный государственный бюджет – разве не снижаются ради него государственные отчисления на нужды населения, разве не повышаются налоги?

Таким образом, проверка роли простых людей приводит к выводу, что «жизненный уровень» «широких масс» составляет сплошное противоречие к успеху нации, что успех нации несовместим с благосостоянием «трудящегося населения», наоборот: он основан на бедности зависимых от зарплаты.

с) Патриот/националист видит мир вверх ногами: люди, являющиеся лишь средством, маневренной массой и жертвой национальных интересов, видятся ему как партнеры, имеющие каждый свою долю. Часто утверждается, что раз успех и неуспех нации отражаются на гражданах, то они должны ее поддерживать, – и уже по этому утверждению становится заметно, что отношение взаимной пользы между обыкновенным гражданином и нацией отсутствует: никто никогда не обещает, что успех нации приведет к благосостоянию трудящихся. Положение нации связывается с положением простых людей только в отрицательном смысле: жертвы, требуемые в немалых количествах, выдаются за печальные последствия недостаточного национального успеха. В положительном смысле из экономических и политических успехов нации ничего не следует – разве что опять же: потуже затянуть пояса, чтобы не поставить эти успехи под угрозу!

d) Цена за принятие капиталистического общества в качестве формы совместного существования вполне известна жертвам системы, просто они видят ее иначе: полученная польза никогда не служит критерием для оценки (чисто вымышленной!) взаимной выгоды. Уже идеализирование службы выдает ее с головой: каждый должен сначала исполнить свою службу для общества, а общество его потом за это соответственно вознаградит. «Общество» решает, какая служба является уместной, и заодно определяет, какой награды и какого признания эта служба достойна: «Общественная польза прежде собственной!»

Единственное, что из этого выходит на практике – это безусловное согласие на исполнение долга, но все равно никто не отказывается от идеалистического представления о том, что за службой всегда следует достойная награда. И при этом утверждается, что если каждый на своем месте делает свое дело, то общество процветает и каждый с этого что-то имеет. А когда появляется недовольство, то встают вопросы справедливости, зависти и вины, но никто не задумывается о том, а не было ли ошибкой принести себя в жертву национальным интересам. Националисты считают себя партнерами и полноправными членами народного сообщества, и это заблуждение происходит от того, что они безусловно подчиняются и совершенно не задумываются, что с этого имеют. «Господином в своем доме Германии» они считают себя как раз на том основании, что как настоящие немцы исполняют свой долг и требуют того же от остальных. И наоборот: лишь исполнение долга делает их совладельцами такой громады как Германия; их роль подчиненных облагораживает их и наполняет чувством собственного достоинства.

Тезис 4

Национализм/патриотизм – это отделение недовольства от признания национального коллектива своим и толкование любого недостатка как недостаточного успеха нации, после чего незамедлительно следует призыв к насилию.

а) Националисты – это верноподданические души, которые не считают себя таковыми. Беспрекословное «повиновение начальству» считается исторически преодоленной несознательностью, в которой ни один современный гражданин не позволит себя обвинить. Свое практическое служение господствующим государственным и общественным порядкам современный гражданин никогда не обосновывает тем, что исполнение долга и верность закону предписаны ему сверху. Каждый исполняет свои обязанности «из чувства ответственности за Германию», за тот фиктивный коллектив, к которому он считает себя принадлежащим. И в этом вопросе каждый патриот очень требователен: такого же исполнения обязанностей он требует ото всех остальных, прежде всего от ответственных лиц в экономике и политике, от чьих решений в его глазах зависит судьба нации.

Таким образом патриоты соглашаются, причем на все: и на классовое общество, и на государственное господство – поскольку всякую функцию в демократически управляемом капитализме они рассматривают как вклад в общее дело и служение отечеству.

b) И этим уже сразу указано направление недовольства, которое в классовом обществе неизбежно наступает; это недовольство поворачивается по следующему националистическому принципу: если нация означает гарантию, что всем прилежно несущим службу живется хорошо и что исполнение долга вознаграждается, то значит, неудовлетворительное положение ее членов объясняется недостаточным успехом нации. Так что националисты совершенно принципиально берегут свою веру в полноправное членство в национальном коллективе, берегут от осознания обратного. Когда именем национального успеха проводятся рационализации и увольнения, повышение налогов, понижение зарплаты и сокращение социальных гарантий, то они не видят в этом классовой борьбы сверху, чем это на самом деле является. В их глазах не существует противоречия между государством и народом, капиталом и трудом, поскольку они не допускают несовместимости нации с теми, кто ей предан. Из своего несчастья они скорее заключают о несчастье нации: «Бедная Германия!»

Когда число безработных не снижается, нельзя с полным правом утверждать о подъеме. Если из зарплаты работающих не получается наполнить социальные кассы, то значит, «мы» жили не по средствам и т.д. и т.п. – такова логика патриотического мышления, к которому и левые не остаются глухими: категория под названием «кризис» служит у них способом истолковывать бедственное положение жертв капитализма как признак плохого состояния нации.

с) Вместе с неверным диагнозом сразу вырисовывается выход из положения, который представляется патриоту/националисту: нужно помочь нации снова встать на ноги, причем таким путем, который националисту и без того всегда видится средством добиться национального успеха – члены национального коллектива должны быть больше и лучше использованы на службу нации. И для того, чтобы эта служба давала свои плоды, необходимо больше национального эгоизма по отношению к зарубежу, который постоянно намеревается переманить чужие успехи. Таким образом, недовольство националистов неизбежно заканчивается одним и тем же: призывом к насилию – в пределах государства по отношению к безответственным гражданам, а за пределами – по отношению к другим нациям, относящимся к «нам» без должного уважения.

d) Вот так критикуют патриоты/националисты – как абсолютные идеалисты национальных интересов. Любое недовольство приводит к заключению о непорядке, от которого страдает нация. И ни одно правительство не удовлетворяет патриота – ведь все, что ему не нравится, доказывает, что национальная политика – как внешняя, так и внутренняя – проводится недостаточно решительно. Критический взгляд на то, что «они там, наверху делают», сочетается таким образом с радикальным согласием на нацию и на власть в ней. Патриоты соглашаются не только на членство в обществе, которым правительство управляет. Они соглашаются на то, чтобы быть управляемыми, а именно: из соответствующей столицы государства, тем правительством, которое должно организовывать службу соотечественников на благо нации, – в связи с чем патриоты чувствуют себя вправе жаловаться на действия своих господ: их готовность к службе дает им право и обязанность настаивать на вознаграждении за свою службу, на вознаграждении для нации, а следовательно и для них.

е) При этом критическая дистанция к своему правительству, которую сохраняет каждый гражданин, – это всего лишь видимость: от всего того, что делает правительство именем нации, пользуясь властью государства и своим правом навязывать гражданам свою волю в качестве выбранного господствующего персонала, – от всего этого граждане могут открещиваться, но прекращения их лояльности правительство может не бояться. Относя себя к немцам, каждый гражданин совершенно принципиально вступает в клуб управляемых, чья подчиненность должна быть организована. И он дает ее организовывать – уполномоченным на то органам, понятное дело. Потом и помимо этого он жалуется, что уполномоченные из Берлина, чьи полномочия он и не собирается оспаривать, сделали свое дело не настолько хорошо, насколько он этого заслужил как порядочный гражданин. И любому правительству это все равно дает свободу осуществлять свои критикуемые решения.

Тезис 5

Патриотизм/национализм смертельно опасен: любое недовольство радикализирует национальную позицию и влечет за собой поиск виновных, наносящих вред «по идее» успешному, совместному делу нации. а) Заблуждение, приобретенное в результате собственной верности и собственной веры, а именно: заблуждение о том, что нация – это хорошо, что она является позитивным сообществом ее членов, – это заблуждение ведет к поиску виновных, как только накапливаются воображаемые или действительные признаки неуспеха нации: если нация не добивается успехов, на которые она имеет право, и если поэтому(!) она не может должным образом заботиться о своих гражданах, то значит, успешное совместное дело соотечественников заторможено и стеснено. Значит, есть такие, которые срывают эту службу Большому Целому.

Таким образом, существование пятой колонны с самого начала не вызывает сомнения – ведь иначе надежды на национальный успех оправдались бы!

b) Возникает вопрос: кто та свинья, которая мешает совместному делу немцев? Эта преследовательская позиция останавливается на всех, кто – мнимо или действительно – отказывается от службы. Бродяги, уголовники и прочие негодники – все попадают в поле зрения мании преследования. Но виновные находятся также и в более почтенных слоях населения: безответственные предприниматели, чей капитал работает за границей, вместо того, чтобы заботиться о рабочих местах в Германии; капиталисты-игроки, которые идут на биржу, вместо того, чтобы вкладывать деньги в производство; безработные, которые шатаются без дела, хотя могли бы найти работу, рабочие с собственническим мышлением и многие другие. с) Совершенно принципиально, и абсолютно не нуждаясь в каких-либо признаках пренебрежения обязанностями, подозрение падает на тех, у кого отсутствует обязательство и привилегия верности нации – на иностранцев, которые, как носители других национальностей, состоящие в отношениях верности не своему, а чужому клубу, и без того всегда подозреваются в том, что являются представителями, а значит агентами чужой державы. Представители чужих народов всегда рассматриваются как самовольно поселившиеся: они живут здесь, не являясь полноправными членами, т.е. не заслужив привилегии быть немцем и не имея обязательств перед немецкой нацией. Так что они с самого начала находятся под подозрением – в том, что поселились здесь только из расчетливости. Как только в глазах патриота что-то идет не так, тут же происходит перерастание уже имеющейся националистической враждебности к иностранцам в уверенность, что они – вредители и паразиты. Иностранцы живут за «наш» счет, стоят «нам» «наших» ресурсов и этим приводят в беспорядок то, чем могла бы быть Германия, если б они не ели из наших котлов.

Поставленный диагноз национального кризиса, какую бы форму он ни принимал, мгновенно приводит к выводу о вреде, наносимом нации. И этот вывод абсолютно не нуждается в доказательстве какого-либо определенного ущерба, причиняемого иностранцами. Иностранцы наносят вред праву нации быть нацией и тем самым праву каждого немца чувствовать Германию своим домом. Сюда относится не только переход скинхедов от злословия на счет иностранцев к желанию защитить немецкую нацию от неуважения – путем очистки Германии от ненемецких элементов. Сюда относятся также все языковые нормы официальной политики об «иностранном засилье» и «нечистокровном» обществе, выражающие поддержку национальной мании.

d) Эта уверенность, которая вытекает из национализма и поэтому не нуждается ни в каких основаниях, ищет затем доказательства для уже сформированного суждения: головные платки служат признаком того, что «они» все равно не хотят интегрироваться в общество, а значит(!) просто паразитируют. Статистики о преступлениях, совершенных иностранцами, пользуются всенародной любовью, так как доказывают, что «они» здесь лишь для того, чтобы красть и резать. Да и вообще – они забирают у нас наши рабочие места и наших баб. Так что ошибочно полагать, что причина вражды к иностранцам заключается в заблуждении на их счет, в «предрассудках», которые нужно опровергнуть, не затрагивая национализма. Наоборот: предрассудки основываются на принципиальном разграничении, которое проистекает от национализма и находит доказательства, поскольку ищет их. Поэтому любой враг иностранцев в ответ на опровержение своего так называемого предрассудка тут же чувствует необходимость высказать против иностранцев семь других суждений, подтверждающих его заранее сформированную позицию.

е) К идее о предрассудках гуманистические заступники иностранцев приходят, между прочим, лишь потому, что являются такими же националистами: они тоже думают в понятиях национального коллектива – таких понятиях, как «мы» и «турки», «итальянцы» и т.д. Просто, исходя из национальной позиции, они считают, что «мы» можем позволить себе великодушие и впустить к себе иностранцев. Иногда они даже полагают, что «мы» в них нуждаемся – как в дешевой рабочей силе в гостиницах и больницах, как в специалистах для достойного ответа на «технологический вызов Америки» и т.д. и т.п.

Наиболее разоблачающим является их высокоморальное требование видеть в иностранце все-таки и «человека». Таким образом они с готовностью подтверждают, что если видеть в иностранце иностранца, то можно сойти с катушек. Поэтому они рекомендуют не обращать внимание на все то, что делает его иностранцем, – тогда можно будет видеть в нем такого же «человека», как я и ты, который заслуживает понимания и уважения.

Тезис 6

Патриотизм/национализм со своим извечным «Deutschland vor noch ein Tor!» («Германия впереди, забьем еще один гол!») невежествен по отношению к действительным целям и средствам политики – и именно поэтому патриоты являются идеальной управляемой массой для маневров государственной власти. а) Думать о чем-либо по-немецки очень просто: существует лишь одно различие, от которого для националиста все зависит, – «мы и остальные». Любое недовольство находит в этом свое объяснение и свой метод лечения: мы должны сильнее стоять друг за друга, требовать от каждого члена нации более усердного исполнения обязанностей, пресекать эгоизм, чтобы лучше справляться с остальными, которые препятствуют немецкому успеху.

Политической программой это не является. Любое содержательное предложение о том, как добиться национального успеха, неминуемо приводит к разногласиям, но это совершенно не важно: все хотят успеха нации, причем абсолютно. Все одобряющие и отвергающие мнения о политических мероприятиях сводятся к одной заботе: а хорошо ли служит правительство интересам нации? Гарантирует ли оно «наш» успех и авторитет?

Любой критике предшествует таким образом патриотическое желание национального успеха. На этом желании вся критика и основана.

b) Неопределенность этого безусловного требования национального успеха приводит также и к размолвкам между верхами и низами: то, что интересы «немецкие», однозначно их не определяет. Средства и цели берлинской политики – расчеты, включающие определенное число дешевых иностранных рабочих и некоторое количество иностранных специалистов; заключение союзов с другими нациями, великодержавные амбиции объединенной Германии в Европе и с Европой, а также трудные пути осуществления этих амбиций – всего этого националистические критики «не понимают». То, что применение иностранной рабочей силы в своей стране и использование других наций укрепляет национальную мощь, – все это кажется патриотам недостаточно прямолинейным. Им это представляется как ненужное сковывание собственных национальных амбиций и обделение своего народа.

«А нельзя ли просто, ни с кем не считаясь, осуществлять интересы нации поперек всем остальным и заботиться о немецком народе?» – Раздается периодически снизу. И тогда в очередной раз разоблачают ненужное уважение к зарубежу и к иностранцам.

с) Но все это довольно мелкие размолвки.

Ведь во-первых, Шредер и Фишер, Меркель и Герхардт руководствуются тем же самым принципом, проводя свою политику: мы должны пробиться – применяя все находящиеся в нашем распоряжении средства и все равно в какой области. Так что политики вполне признают точку зрения члена общества, который имеет полное право судить о патриотических способностях своих главнокомандующих – способностях добиться успеха. Верхи признают добрый немецкий напор снизу и подают ему мерки, которыми нужно измерять их политику.

Во-вторых, тут пригождается отсутствие критериев и невежество национальной гражданской позиции: эта позиция великолепно управляема назначенными ответственными лицами Германии.

d) Делается это всегда одним и тем же способом:

Сначала политики указывают на беды своих земляков – беды, которые они создали своей политикой. Естественно, они выдают их не за просчитанные результаты экономической и великодержавной политики, а за проблемы, над решением которых политическая братия усердно трудится днями и ночами. Вся та каша, которую немецкие политики заварили своим подданным, истолковывается как сплошная необходимость в дальнейшей политике.

И поскольку у проблем всегда есть причины, политики никогда не забывают указывать на все те силы, против которых собираются принимать меры, исходя из своих целевых установок. Тут как раз пригождается, что национализм так и так всегда выступает за то, чтобы принудить нерадивых соотечественников к более усердному исполнению обязанностей и отразить вредоносный эгоизм – нужно лишь показать, у кого. А если есть желание, то граждане могут и сами поучаствовать в розыскной деятельности – в пределах дозволенного.

Если же политику вдруг не одобряют, то проводится разоблачение критиканов и врагов, подрывающих единство правительства и народа, о котором оно заботится.

Нет такой правительственной цели, которая не дала бы себя истолковать в свете фикции национальных интересов, претендуя в этом на признание и подчинение. От правительства требуется при этом – на службе интересам нации, понятное дело – сила и беспощадность, с которой у нее проблем не возникает. И покуда оно еще и демонстрирует при этом первоклассную совесть – дела нации обстоят неплохо!